В первый же день после переезда, воодушевленная порывом исследования нового, Фрида поднялась работу ни свет ни заря. Растянувшийся на своей половине кровати, Бальтазар так и не попытался оторвать голову от подушки. Видимо, сказывалось количество вчерашних международных аппараций. Кристофа Харт предупредил ещё с вечера, что заявится на работу гораздо позже, чем обычно, на что Крис попытался состроить заботливую морду и спросить о том, как поживает его семейная жизнь, но швед вовремя плеснул в камин остатками воды из стакана. Если они с заместителем сцепились бы языками, ни о каком отдыхе речь не шла.

Мирно сопящий и краем сознания отмечающий по сталкивающимся вешалкам, что жена подбирает подходящий наряд для первого рабочего дня на новом месте, Баль не подумал пошевелиться даже тогда, когда почувствовал, что Констанция привалилась ему под бок, сонно шрябая остриженными коготками по простыни. Харт изредка открывал один глаз только для того, чтобы ответить на вопрос жены идёт ли ей это платье или не идет – потому что, может быть, вон то ещё лучше? – однако на этом активность шведа заканчивалась. Ощутив чувство выполненного долга, когда супруга, наконец, подхватила сумочку и засобиралась на выход, Бальтазар провалился в крепкий сон и пробыл в бессознательном состоянии до полудня, что для него походило на сущий нонсенс.

До утренней чашки кофе шведа лучше было не трогать. Поэтому, едва продрав глаза, первым делом Бальтазар направился на кухню. Пачка сигарет на тумбочке оказалась отчего-то пуста, но Баль принял это как должное. Добравшись до холодильника, Харт так и не проснулся, поэтому желтое пятно на металлической поверхности бросилось в глаза особенно резко. Озадаченно вскинув брови, Баль следом усмехнулся, срывая стикер и всматриваясь в знакомый почерк: "Не забудь позавтракать, чудовище". Тирания супруги была трогательна, поэтому оказала быстро забыта, и Харт проследовал к шкафчику, где хранились кофейные зерна.

Когда предприниматель открыл его, то нашёл следующий сюрприз:
"Не этим", – звучало указание, приклеенное поверх стеклянной банки. Баль в какой-то момент пришел к выводу, что акклиматизация у жены началась невероятно странно, но сдаваться, разумеется, не собирался, как и принимать угрозы всерьез. Достав кофе, даже поленился убрать записку и открутил крышку, вдыхая родной аромат. Путем нехитрого логического вывода колдун потянулся за джезвой.

"У тебя невероятно старая турка – и совершенно непригодная для тех зерен, которыми ты питаешься. Выбросила. Принесу новую, когда вернусь с работы".

К этому посланию Баль проснулся окончательно, опешив. Кажется, стоило реже давать жене хозяйничать на собственной кухне, когда она оставалась у него ночевать по вторникам и четвергам. Осознав, что делать особо нечего, а за новой джезвой мешает аппарировать слегка гудящая после непривычно долгого сна голова, Бальтазар почувствовал нарастающее раздражение и открыл холодильник.

"В ней тоже есть кофеин", – заботливо значилось на плитке шоколада, внизу было пририсовано сердечко. – "И не кури. Лучше съешь морковку".

"Или яблоко. В нём нет кофеина, но потом ты сможешь курить".

Баль выждал пару минут, молчаливо осматривая заклеенный записками холодильник и, по-прежнему не издав ни звука, захлопнул дверцу. Развернувшись на пятках, мужчина, ощущая странное смирение, отправился в спальню – одеваться и собираться на работу.

Покинув душ и намереваясь проложить свой путь в гардеробную, мужчина только тогда увидел зеленеющий клочок бумаги, приткнутый под раму зеркала. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы набраться храбрости к нему подойти.

"И я забрала последнюю пачку сигарет из дома", – значилось на записке.

"Прости?" – строила глазки вторая, припрятанная под первой.

Бальтазар прижался к стене лбом, закрывая глаза, глубоко терпеливо вздыхая.

***

– Ты позже, чем обещал, – лениво отозвался Кристоф, когда друг влетел в кабинет, первым делом прокладывая путь к кофеварке. Секретарш они с Крисом для этого дела не держали и предпочитали варить напиток богов сами.

– Баль? – не дождавшись ответа начальника, переспросил заместитель. Когда Бальтазар не ответил снова, Кристоф даже не попытался скрыть улыбку, расползающуюся во все тридцать два, уголками губ – к ушам.

Семейная жизнь, видимо, началась правильно.

***

После обеда к Фриде Блетчли на новое рабочее место приплелся курьер, торжественно вручив томик самоучителя шведского языка и чинно запакованное в коробочку с ленточками шоколадное-прешоколадное пирожное. Дополнял композицию низкий пышный букет бледно-розовых тюльпанов, а завершала её приткнутая сверху записка:

"Забудешь купить джезву – убью".

Подписи не требовалось.
Фрида широко победоносно улыбнулась.

Be provocative.
Absurdity is underrated.
© TEDx talks

– Bit of a break from smokin' the Bible, eh?
Anyone work out which book is the best smoke?
– We only smoke the Lamentations. A right miserable cigarette.

– Закрой дверь, – коротко бросил Тони через плечо, прокладывая путь через собственный кабинет к рабочему столу. Гость следовал по пятам. Блетчли услышал почти бесшумную поступь, лишь каблук туфель негромко щелкал по паркету. Мягко клацнул замок, извещая о закрытой двери. Посетитель ступил на ковер, превращаясь для слуха в невидимку.

Энтони ловил каждую деталь, оставаясь настороже, однако поворачиваться спиной не опасался. Ведьмак распахнул припрятанный в стенном шкафчике бар, доставая пару бокалов и составляя их на отполированную столешницу.
– Коньяк или виски?

– Виски, – отозвался уверенный голос. Изъяв нужную бутылку, Себастьян обернулся, встречаясь с холодным, но отнюдь не унылым взглядом. Сдержанность или, вернее, выдержка на ирландских просторах была не в чести. Дипломат усмехнулся:

– Правильный выбор, – и получил едва заметную насмешливую улыбку в ответ, одними уголками губ.

– Полагаю, мы ровесники или почти ровесники. Перейдём на "ты", мистер Харт? – Энтони улыбнулся тоньше, протягивая бокал чужаку. Тот перехватил его небрежным, без промедлений, жестом, не оставляя и намека на то, что у мага в лексиконе водилось понятие о неуверенности.

– Почту за честь, – лаконично подвел итог Харт, не употребив соответствующих или нет обращений. Блетчли сделал глоток, открыто разглядывая жениха собственной дочери. Ощущение было странное: Себастьян не чувствовал ни неприязни, ни радости от грядущего союза. В отличие от брака Алекса, который вызывал элементарный набор эмоций, новость о замужестве Фриды оставляла лишь за собой удивление.

– У вас получилось сделать сенсацию, – резюмировал Тони, делая шаг от стола, убирая преграду между собой и собеседником.

– Мы не гнались за первыми полосами, – улыбнулся Баль, опуская, держа ровно, принятый бокал ниже.

– Это, как раз, было бы удивительно, – дипломат усмехнулся в ответ. Фрида была порой эксцентрична, но над своей жизнью шутить не разрешала. Для того же, чтобы стать клоуном, много стараний прикладывать было не нужно: просто попасть на страницы "Ежедневного Пророка" выражениями Риты Скиттер.

– Вы хотели о чём-то поговорить? – чуть склонил голову швед, без обиняков глядя на будущего тестя. – Со всем уважением, Энтони. Но большинство баек обо мне должны были донести гости.

Себастьян выдержал паузу, столкнувшись с прытью мага, но после всё-таки перешел к делу. На самом деле, Харт был прав: в возбужденной толпе все подробности разносились особенно быстро. Правдивые или нет, хотя бы крупицу правды они содержали. Разбирать каждую подробность, по крайней мере сейчас, у Энтони желания не было.

Ведьмак не привык лезть в жизнь собственной дочери, поэтому наставления читать не собирался. Тема дла беседы у него была одна – и вопрос тоже был один.

– Я не буду спрашивать, любишь ли ты Фриду или нет, Бальтазар, – тон посла стал предельно сухим. Блетчли смотрел в чужие глаза и считал хорошим знаком, что его гость не отводил взгляд. Происходящий разговор оба отмечали с точки зрения взрослых людей. Палец ведьмака успел очертить кромку бокала, прежде мужчина продолжил: – единственное, что я хочу знать, это сможешь ли ты о ней позаботиться?

Он думал, что шведу понадобится время на то, чтобы обдумать его вопрос, однако Харт отозвался в следующее мгновение:

– Смогу, – ходить вокруг да около явно не входило в его привычку, – мне дать клятву? – выгнул бровь колдун, делая новый глоток виски.

– Нет, – отозвавшись несколько резче, Блетчли смотрел серьезно. – Мне достаточно твоей уверенности.

Бальтазар коротко кивнул и молча отсалютовал бокалом. Энтони, наконец, улыбнулся, поднимая бокал в ответ.

– Я рад, что мы друг друга поняли.

Они прикончили напиток преимущественно в тишине, обменявшись ничем не значащими фразами о политической погоде в Швеции и Англии, как и о погоде в целом, и, обошедшись без рукопожатий, один за другим вернулись в шумный зал.